Сейчас я поняла ровно две вещи. Собственно разной[хуйня, одинаковой на самом деле] степени трагизма.
Первое. Нет такого человека, который бы подал мне чай. Прямо сейчас. Поверьте, чай - это очень много, и о многом говорит. Так вот, некому подать мне чай. Зеленый, с мятой. Но дело не в этом. Дело в том, что только мама подавала мне чай, но у нее своя жизнь. Мы обе меняемся, ссоримся, орем друг на друга. Но она неизменно утром подает мне кофе. Но, собственно не о ней речь. О том, что некому по дружески безвоздмезно подать мне кружку чая. Круто.
Второе. Мне определенно не следовало сувать свой нос в папку с фотографиями, кои я сделала с нашими звездами после концерта. Это я сейчас понимаю, что не следовало. А до этого не понимала. Итого мы имеем «Никто не забыт. Ничто не забыто». Заебись.
Наша лестница в небо оказалась расшатаной стремянкой,
Годной лишь на то, чтобы достать с антрисолей банку.
Но я готов был и по ней карабкаться к облакам
Назло запретам и закрытым изнутри замкам.
Порой казалось - цель близка, скоро доползу.
Я с собой тебя звал, но ты оставалась внизу,
Поднимала глаза, просила вернуться назад,
А я не слезал, все твердил тебе про небеса.
Думал, что сам могу решать за двоих людей,
Думал, что нам станет лучше от моих идей.
И цепляясь за надежду как за одежду репей,
Становился дальше от тебя еще на ступень.
Но лестница в небо оказалась расшатаной стремянкой,
Годной лишь на то, чтоб достать с антрисолей банку.
Возьму подмышку, отнесу в кладовку- пусть пылится.
Прости за все и, ради бога, перестань мне сниться.
Выдыхай скорей
Мою душу наружу ей тесно,
В твоих легких так мало места.
Но если честно
Во всем виноват я сам